«взяв микрофон и сдерживая смех, 
я вскрикнул, уподобившись мерзавцу: 
— а эту женщину любил я меньше всех! 
и указал на брошенную пальцем. 

она стояла посреди толпы: 
толпа смеялась, потирая руки! 
я видел, как меняются черты 
ее лица от поглотившей скуки. 

я наблюдал спокойный, добрый взгляд; 
в ее глазах блуждало безразличье 
к безумцам, что кусают и шипят - 

… я меньшился от этого величья.


ушла она 
под угасавший смех
больной толпы.
а я стоял и мялся; 

ведь эту женщину любил я больше всех. 
но по сей день ей в этом не признался.»

Заходишь в солёное море по грудь, и 
чувствуешь, сколько царапин на теле. 
а если бы душу в него окунуть?
мы от боли бы сдохли, на самом деле

Все как раньше: в окна столовой

Бьется мелкий метельный снег,

И сама я не стала новой,

А ко мне приходил человек.

Я спросила: «Чего ты хочешь?»

Он сказал: «Быть с тобой в аду».

Я смеялась: «Ах, напророчишь

Нам обоим, пожалуй беду».

Но, поднявши руку сухую,

Он слегка потрогал цветы:

»Расскажи, как тебя целуют,

Расскажи, как целуешь ты».

И глаза, глядевшие тускло,

Не сводил с моего кольца.

Ни один не двинулся мускул

Просветленно-злого лица.

О, я знаю: его отрада —

Напряженно и страстно знать,

Что ему ничего не надо,

Что мне не в чем ему отказать.

Ахматова

1 января 1914